Шамша И.В. «Цивилизация досуга» как контекст философствования / И.В.Шамша // Оралдың ғылым жаршысы: Научно-теоретический и практический журнал. – 2014. – № 48 (127). – С. 5–12. – (Серия: Философия, право, история, филологические науки, политология).
Шамша И.В.
Национальный университет «Одесская юридическая академия»
«ЦИВИЛИЗАЦИЯ ДОСУГА» КАК КОНТЕКСТ ФИЛОСОФСТВОВАНИЯ
I.Введение.
Целостность человека предполагает определенное понимание важнейших мировоззренческих категорий. Одной из таких категорий выступает время. Неправильное понимание последнего, создает противопоставление между частями мира и частями личности. Эти части оказываются противопоставленными друг другу, а человек оказывается противопоставленным миру. Вот почему так важно выработать правильное понимание времени, исключающее любые асимметрии между модусами времени, важно мыслить время как целостный феномен, как двойное отрицание.
«Цивилизация досуга» – понятие, которое тщательно анализирует А.С.Панарин [3, с.91], основывается на определенном понимании времени. В этом понимании абсолютизированный с помощью наслаждения момент «теперь» разрастается, превращаясь, в конечном итоге, в вечность. Понятие «цивилизации досуга» интересно тем, что оно объясняет, как именно трансформируется понимание времени (в частности, свободного) в ХХІ веке, без обращения к восхвалению или порицанию гедонизма, потребительства и утилитаризма современных обществ, которые (имеются ввиду восхваление и порицание) уже, кажется, стали «общим местом» некоторых исследований, но при этом мало что объясняющим.
Исследования, посвященные заявленной теме, можно разделить на две группы – исследования, изучающие досуг, «цивилизацию досуга», современную цивилизацию (А.С.Панарин, Э.Морен, Ж.Р.Дюмазедье, А.Мень, Т.В.Лютый и др.) и исследования, изучающие феномен возникновения и развития философии в Древней Греции (Б.Рассел, А.Ф.Лосев, А.Н.Чанышев и др.). Эти две группы существуют относительно независимо – взаимосвязь (и тем более, обуславливающий характер) преимущественно артикулируется, но не концептуализируется.
[5]
Данное исследование призвано приблизить такую концептуализацию, поскольку, на наш взгляд, обуславливающий характер определенного способа организации времени досуга для возникновения и развития философии, поясняет многое и в философии, и в понимании времени.
II. Постановка задачи.
Постановка проблемы влечет за собой определенные задачи. Главная задача – получить ответ на вопрос: «Каким образом определенные способы структурирования досуга связаны с возникновением и развитием философии»? Если говорить точнее, то, по нашему предположению, та организация времени досуга, которая традиционно осмысливается как анти-философская, оказывается способной выступить одним из условий возможности философии.
Для реализации этой главной задачи, необходимо раскрыть особенности структурирования времени, которые являются условием возможности для появления «цивилизации досуга». Эта задача является подчиненной первой в данном исследовании.
Адекватным поставленным задачам является диалектический метод. Ориентированная на противоречие, выступающее всеобщим определением сущности, диалектика позволяет избежать однобокого и абстрактного понимания как человека, так и мира, позволяя сформировать, в конечном итоге, понимание времени как двойного отрицания.
III. Результаты.
Итак, что же такое «цивилизация досуга»? Рассуждая о феноменах труда и свободного времени, А.С.Панарин отмечает трансформацию темы свободного времени в 60-х и 70-х годах ХХ века. Так он пишет, что если в «… 60-х годах социология досуга ограничивалась противопоставлением его труду в качестве самоценного феномена», то в «… 70-х годах господствующее направление социологии досуга придает ему значение тотального контркультурного феномена» [3, с.91]. В этой мысли привлекают внимание следующие моменты. Во-первых, социология досуга в 70-е годы ХХ века становится господствующим направлением среди отраслей социологического знания. Понятно, дело не в том, что происходит в социологическом дискурсе, а в той реальности, которая в этом дискурсе отражается. Во-вторых, досуг превращается в тотальный контркультурный феномен, т.е., распространяющийся на все сферы жизнедеятельности общества. И, в-третьих, досуг становится контр-культурным (а не просто культурным) феноменом. Эти три момента позволяют увидеть такие изменения общественной жизни в западноевропейских странах 70-х годов, которые нельзя проигнорировать, осмысливая бытие человека в мире.
[6]
Какова же логика досуга? Знаменательно, что «Логика досуга ведет не только к постепенному сокращению времени, уделяемого профессиональным, семейным и гражданским обязанностям, но и последовательному морально-психологическому отстранению от них» [3, с.91]. И далее: «Культура досуга реабилитирует и утверждает то, что репрессирует «цивилизация труда»: анимистическую, аффективную ментальность» [3, с.91]. За этой мыслью следует вполне предсказуемое резюме: «Вытесненные индустриальной цивилизацией способы мировосприятия – антропоморфизм, анимизм и магия возвращаются, с помощью «индустрии мечты» – кино и телевидения на досуге в качестве полноправных и престижных проявлений современной культуры» [3, с.91]. Добавим к «индустрии мечты» всевозможные шоу (в том числе и музыкальные), выступающие такими же полноправными проявлениями современной культуры. Почему резюме А.С.Панарина мы полагаем предсказуемым? – Исходя из логики развертывания неклассической культуры. Антропоморфизм, анимизм и магия, которые переживают перерождение в культуре западных обществ ХХ века, выступают способами освоения мира, свойственными ранним этапам развития человечества. Эти способы действенны в мифологическом сознании, и, как мы полагаем, их остаточные проявления оказывают определенное влияние на античную философию.
Очень важной для обоснования гипотезы нашего исследования, которую мы сформулируем ниже, выступает следующая мысль А.С.Панарина. Рассуждая о труде и хронополитике, А.С.Панарин называет «проблемой» разрыв между творческими видами деятельности и так называемым «механическим» трудом: «Это – проблема всей современной цивилизации, впервые столкнувшей лицом к лицу элиту и массу и заразившую массы элитарными, неосуществимыми на массовом уровне притязаниями» [3, с.85]. Эта проблема ускоряет «… деградацию массовых видов деятельности…» увеличивая «… пропасть между творческим дерзанием немногих и профессиональным прозябанием остальных» [3, с.85]. А.С.Панарин называет этот разрыв «серьезнейшей антиномией» современной культуры: «… творческий труд элиты (научной, художественной, политической и т.п.), освобождая немногих и доступный немногим, соблазняет всех» [3, с.85]. А.С.Панарин пишет, что Восток и Запад предложили разные ответы на этот вызов. Если на Востоке попытались найти творчество даже в нетворческих видах деятельности, то Запад просто увеличил этот разрыв, «зафиксировав» его в общественном сознании как должный. Как же это произошло? Знаковым выступило обращение Ф.Тейлора к рабочим: «Не трудитесь думать – есть люди, которым за это платят» [3, с.89]. Вместо того, чтобы сочувствовать производственному процессу, который становился все более механическим, рабочим предлагалось отключиться от процесса производства и работать бездумно [3, с.89]. При таком отношении к труду изменяется и досуг: «В рамках хронополитики досуга – борьбы с массовой профессиональной и социальной неудовлетворенностью – вводится понятие «контрдетерминации досуга» – осмысление его как альтерна-
[7]
тивной по отношению к промышленному труду и шире – по отношению к индустриальной цивилизации в целом – реальности» [3, с.89–90]. Особое место в структурировании досуга отводится культуре: «Культура теперь понимается как система символов, обозначающих логику «раскованной субъективности» в противовес логике объективной предметности» [3, с.90]. Теперь «Индустриальный труд – это сфера серьезности, досуг – «это особая зона игры, самопроизвольности, раскованного воображения»…» [3, с.90]. А.С.Панарин пишет: «Социокультурная система досуга прямо провоцирует и легитимирует то, что категорически запрещено базовой системой труда и других социальных повинностей личности» [3, с.90]. В результате «Как альтернатива авторитарной коллективности производственных и политических институтов формируются своеобразные «контргруппы» досуга» [3, с.90].
А.С.Панарин еще в начале своих рассуждений о политическом времени, выражает мысль о том, что «Запад представляет уникальный тип земной цивилизации…» [3, с.75], уникальность которого заключается в возможностях реализации новых идей, этот тип отличается совершенно особенным отношением к творчеству. А.С.Панарин прямо пишет, что «… высшим гарантом линейного времени является творчество…» [3, с.78]. Думается, не последнюю роль в отношении к творчеству играет разделение времени труда (как чего-то нетворческого) и досуга (как чего-то творческого). Соглашаясь с тем, что жесткое противопоставление нуждается в синтезе, мы не можем не признать роли первого отрицания как отбрасывания в самой возможности синтезирования. Синтез является снятием (Aufheben) некоей напряженности, без которой «снимать» будет просто нечего.
Эта закономерность, на наш взгляд, повлияла и на возникновение философии. Возникновение последней в Древней Греции связано с интересным феноменом. Язычество, которое сопровождало возникновение философии, с необходимостью предполагает дионисизм. Например, Б.Рассел повествуя о вакханалиях, пишет: «Благородные матроны и девушки, собравшись большими группами, проводили целые ночи на открытых холмах в танцах, вызываемых экстазом, и в упоении, отчасти алкогольном, но главным образом мистическом» [4, с.30]. Интересна оценка Б.Расселом реакции мужей на это: «Эта практика весьма раздражала мужей, но они не осмеливались идти против религии» [4, с.30]. Сами греческие философы, конечно, не принимали участия в вакханалиях, однако то, что вакханалии были узаконены, что общество воспринимало их в качестве обычного проявления религиозных чувств, безусловно, влияло на характер греческого философствования. Вакханалии, на наш взгляд, выступили тем контекстом, на фоне которого древнегреческая философия выглядела текстом. Не только наличие вакханок и вакханалий, но и общественное одобрение этого, создает весьма специфическую форму философствования – греческого философствования.
Культ Диониса – бога, понимавшегося в отдельных случаях как бог безумия [2, с.56], фактически создает зону раскованного воображения, которая противо-
[8]
стоит обычному времяпровождению, этот культ создает антиномию: «раскованная субъективность – логически обоснованное мышление». Пусть эта антиномия существует не в голове одного и того же человека, как, например, может случиться в ХХ веке, однако эта антиномия существует в древнегреческом общественном сознании. Выступая контекстом древнегреческого философствования, вакханалии являются необходимой стороной противоречия между философией и, так сказать, «не-философией». Они выступают тем иным философии, которое, однако, отсылает к ней. Учитывая это, мы не можем быть уверены в том, что философия в Древней Греции возникла бы без этого, так сказать, внеразумного элемента. А.С.Панарин, в свою очередь, пишет, что «Античная цивилизация, в свое время столкнувшаяся с проблемой массового досуга (ведь все свободные граждане в материальном производстве фактически не были задействованы), решила его по-своему блестяще» [3, с.95]. Ниже А.С.Панарин в доказательство исключительности этого решения приводит греческий театр, который в Древней Греции был не вечерним, а дневным, а число мест в нем равнялось числу жителей полиса [3, с.95–96]. Но, думается, сатурналии, дионисии и вакханалии, которые Т.В.Лютый называет «ритуалами отрицания» [1, с.252], и которые выступают некими крайне экзальтированными, мистическими, внеразумными способами структурирования досуга, вполне можно также использовать в качестве доказательства блестящего решения проблемы досуга в Древней Греции.
Развитие человечества в ХХ веке, приведшее к противопоставлению времени труда и времени досуга, превратившее культуру в контркультуру, выстраивает похожую антиномию. Эта антиномия несет в себе не только негативный аспект, который усматривают многие критики и который, к слову сказать, несложно разглядеть. Дело в том, что названная антиномия обуславливает возможность самого философствования и, по нашему предположению, в силах породить философию, если бы та еще не возникла. Уникальность европейской цивилизации, о которой пишет А.С.Панарин, и которая состоит в открытости творчеству, проявилась в момент зарождения философии и продолжает проявляться сегодня.
Стиль античного философствования, состоящий в том, чтобы поступать так, как мыслишь, который, почти ни в одну эпоху не проявлявшийся с той силой, с которой он проявлялся в Античности, требует, если не дионисизма, то, так сказать, «дионисического контекста». Так что, рок-культура с внелогичными и абсурдными проделками рок-звезд не только не делает невозможной философию как любовь к мудрости, а выступает необходимым условием существования последней в ХХІ веке.
Дело тут не в том, что мудрость, якобы, не может существовать без неразумия и безумия, так же как и неразумие и безумие не могут существовать без мудрости – мудрость и безумие, конечно же, не равновесны. Дело в том, что иное бытия выступает необходимым контекстом для бытия. Коль скоро философию
[9]
интересует единство многообразного, иное бытия выступает тем многообразным, в котором философия и ищет единство. Если «выбросить» единство, то и многообразное станет невозможным.
Потребительство и утилитаризм «цивилизации досуга», ставшими общим объектом критики в рассуждениях философов, осмысливающих современные общества, как раз содержит в себе тот конструктивный момент, на фоне которого в Древней Греции возникла философия. Поэтому, восстановление античной самопорождающей парадигмы философствования, в котором заинтересована любая страна, ориентированная на европейский вектор развития, необходимо нуждается и в дионисизме. Доказательством этой мысли является алкоголизм, выступающий традиционной проблемой восточнославянских обществ – на наш взгляд, существование этой проблемы делает видимой проблему более глубокого уровня – проблему организации времени досуга.
IV. Выводы.
Конечно, «цивилизация досуга» – явление намного более позднее, чем древнегреческая цивилизация с характерными для нее способами структурирования свободного времени. Культ откровенного потребительства появился на Западе в 80-е годы ХХ века. Однако, структурные признаки – те признаки, которые являются системообразующими для «цивилизации досуга» – присутствуют еще в древнегреческих практиках структурирования досуга. Это и позволяет провести параллель между способами упорядочения свободного времени в Древней Греции, которые соседствовали с возникновением и развитием философии, и способом организации досуга, свойственным современной западной цивилизации и перспективой развития философии в ХХІ веке.
Понятие «цивилизация досуга» предполагает определенное понимание времени. В этом понимании время человеческого бытия разделяется на время труда и время досуга, при этом досуг оказывается противопоставленным труду. Во время досуга человек ориентирован на получение удовольствия, которое актуализирует настоящее как модус времени, зачастую в ущерб прошлому с будущим, которые актуализируются во время труда. В понимании времени, взаимоисключающий характер отношений между трудом и досугом отражается в противопоставлении настоящего прошлому-будущему. На первый взгляд, противопоставление времени труда времени досуга вредит целостному пониманию времени. Однако, оказывается, противопоставление в данном случае играет и конструктивную роль. Поскольку время человеческого бытия является единством труда и досуга, постольку понимание времени оказывается единством прошлого-будущего с настоящим (т.е. единство времени оказывается достигнутым). В одном случае (время труда) прошлое-будущее противопоставлены настоящему, в другом случае (время досуга) – настоящее противопоставлено прошлому-будущему.
[10]
Взаимодополнительность одинаково абстрактных пониманий времени оказывается снятой в единстве человека. Пусть это единство длится во времени, то есть достигается последовательно (сначала труд, а потом – досуг), это не влияет на результат – единство достигается. Именно конструктивность единства двух абстрактных (но взаимодополнительных) пониманий времени, по мнению автора статьи, лежит в основе возникновения философии в Древней Греции. Поскольку время содержит в себе двойное отрицание, мы должны признать, что для второго отрицания необходимо первое.
Небрежное обращение с диалектическим противоречием не приводит ни к чему хорошему. Волюнтаристские попытки человека «перескочить» тот или иной этап развития, проигнорировать «пугающую» сторону противоречия, оборачиваются только лишь закреплением неправильного понимания времени, приводящим к одностороннему мировоззрению, не адекватному современному миру.
А соблазн «запретить» велик… Конечно, предоставление досуга в полное распоряжение человека связано с риском: «Ясно, что… западная цивилизация пошла на риск асоциального досуга, на риск того, что индивиды, совращенные досугом, не захотят возвращаться в лоно социальных институтов и к бремени повседневных обязанностей» [3, с.93]. Ясно также, что и древние греки рисковали... Однако, означает ли это, что из-за риска следует отказаться отдавать досуг на безраздельное усмотрение индивида? В конечном итоге, как ни парадоксально, этот риск оказывается оправданным – сегодня западная цивилизация оказывается «хэд-лайнером» и культуры, и цивилизации как таковой.
Литература:
1.Лютий Т.В. Нігілізм: анатомія Ніщо: Монографія / Тарас Володимирович Лютий. – К.: ПАРАПАН, 2002. – 296 с.
2.Мень А. Дионис, Логос, Судьба / Александр Мень; Издание 2-е. – Брюссель: Издательство «Жизнь с Богом», 1992. – 396 с.
3.Панарин А.С. Философия политики. Учебное пособие для политологических факультетов и гуманитарных вузов / А.С.Панарин. – М.: Новая школа, 1996. – 424 с.
4.Рассел Б. История западной философии и ее связи с политическими и социальными условиями от античности до наших дней: В трех книгах / Бертран Рассел; Издание 3-е, стереотипное; Под. ред. В.В. Целищева. – М.: Академический Проект, 2000. – 786 с.
[11]
|
